Вспоминая детство (рассказики)

 

Вспоминая детство.

(РАССКАЗИКИ)

 

            В определённый момент своей жизни ребёнок начинает осознавать, что он есть и, что он живёт на белом свете. Осознание самого себя, связано  с какими – то событиями.

            Я ощутил своё пребывание на этом свете, когда мне было годика три. Тогда умерла моя бабушка. В моей памяти всплывает зимнее утро, деревянный диван, на котором лежала бабушка и люди в чёрной одежде. Больше я ничего не помню, как и не помню себя до этого траурного дня. Вот с этого дня и началось моё осознание того, что я есть.

            Для нашей семьи этот день, конечно, не был счастливым, но моё счастье состоит в том, что я увидел самого себя. Ведь до этого я не осознавал, что живу.

            Так вот и всплывают в памяти эпизоды жизни из детства. Казалось бы, нет ничего интересного, всё просто, всё обычно, но вот, именно, этот момент отложился в памяти, а не какой-то другой.

 

*   *   *

            Запомнилось мне, что носков тогда не было, а носил я чулки и ботинки. Чулки, чтобы не сползали вниз, удерживались в верхней части на ноге резинкой, которая туго впивалась в ногу и на ногах постоянно оставались красные круги от неё. А когда снимешь чулки, то чувствуешь облегчение и почёсываешь, зудящие отметины от резинки.

            Другой проблемой были шнурки на ботинках. Редкий случай, когда не затягивался на них узел. Как только начинаешь развязывать шнурки, обязательно затянется узел. Вот тут-то и сидишь до седьмого пота, а порой и до слёз. Хорошо, если рядом окажутся взрослые и помогут развязать, а когда нет…!

 

*   *   *

 

            Помню, носил я короткие штанишки на плечиках, а плечики застёгивались на пуговицы сзади. Играешь где-нибудь на улице с ребятишками и вдруг – захотелось в туалет. Беда, если не успеешь добежать до дома, а там кто-то расстегнёт пуговицы. Ведь сам-то я не мог их расстегнуть, неудобно – пуговицы сзади. Ох, и не любил я эти штанишки. Всё ждал, когда же они износятся, или станут малы! Прошло с той поры много десятилетий, а я всё помню те штанишки на плечиках.

 

 

*   *   *

 

            Прогулки на улице были всякий раз испытанием, потому, что обязательно надо было под шапку покрыть платок, обыкновенный женский платок. У меня была старенькая кожаная шапка - ушанка размером больше моей головы (не по Сеньке шапка). По-видимому, досталась от кого-то. Чтобы я не простудился, вот и покрывали на меня платок. Как же я ждал того времени, когда перестанут покрывать его: во – первых он постоянно сползал на глаза во время игры, а во – вторых, уже понимал, что я не девочка и стеснялся.

Так и остался в памяти тот платок. И сейчас, надеваю шапку на голову, а платок тот перед глазами. Но вспоминаю уже с теплотой о родителях, ведь они хотели мне добра, чтобы не заболел.

 

 

 

 

*   *   *

 

            Носки и варежки нам мама вязала из овечьей шерсти, которые быстро протирались.

            - Как огнём горят, - говорила мама. И тогда она обшивала их материалом. Материал протирался, а носки и варежки оставались целыми, и она снова их обшивала.

            Зимних ботинок у меня не было, наверное, лет до девяти. Носили валенки. Новые валенки это тоже испытание. В них невозможно было согнуть ногу. Это уже потом, когда они разносятся, становились мягкими. Но, носить их было обязательно с галошами, чтобы подошва не протерлась и, чтобы в сырую погоду не промокнуть. И какое же было счастье, когда мама разрешала в морозную погоду побегать в валенках без галош. Валенки казались невесомыми, и бежишь будто босиком. Но валенки быстро взлохмачивались вокруг подошвы. И снова галоши!

 

*   *   *

            Весной и в осеннюю распутицу носили резиновые сапоги из тонкой резины. Потом стали появляться сапоги из толстой резины, их называли литыми. Литые сапоги считались сапогами мужскими, а из тонкой резины – женскими. Как же мне хотелось иметь литые сапоги. Моим старшим братьям такие сапоги купили, а я ещё продолжал ходить, как  считал, в - женских. Но вот и для меня настал счастливый момент. Мне купили литые сапоги. С какой же радостью я выбежал в них на улицу, чтобы показать друзьям. Ну, и, конечно, в первую очередь стал измерять на дороге лужи и грязь. Мы с друзьями даже стали соревноваться, кто глубже забредёт в воду. Я медленно двигался вперёд, вода сжимала голенища сапог, поднимаясь всё выше и выше, вот осталось несколько миллиметров, ещё шаг и…. Вылив воду из сапог, я побежал домой сушиться.

 

*   *   *

 

            Конечно, достаток в семьях тогда был не то, что сейчас. Семьи были большие, а зарплата в колхозе низкая. Вот и старались покупать одежду на вырост. Такое зимнее пальто в 4 классе мне и купили. С одной стороны я был рад новому пальто, но с другой – не хотелось его носить. Уж слишком был большой запас на вырост. И вот я несколько сезонов ждал, когда же подрасту, чтобы оно было в самый раз. Так я и носил его до 8 класса.

 

*   *   *

 

            Тогда не было у нас разной одежды: зимней, весенней, осенней. Было одно зимнее пальто, вот и ходили в нём до самого тепла. Но вот однажды, это было, наверное, в классе шестом или седьмом, мне купили осеннее пальто. Это было что-то! Я надел новое пальто, литые резиновые сапоги и пошёл на улицу. Конечно, мне хотелось, чтобы меня увидели мои друзья. Вышел я на дорогу, ребят не видно. Зашёл в грязь, а под ней оказался ледок…. Мама на меня не ругалась. Замыла грязное пятно водой. Но мне было так неловко, уж лучше бы она на меня поругалась.

            А следующей весной мне купили куртку из материала болонь. Тогда этот материал только вошёл в моду. В магазинах советской торговли купить такую куртку было невозможно, и заказали мне её в ателье. Как сейчас помню: коричневая болоньевая куртка! На дворе был ещё месяц март, снег не растаял, морозно было, а мне не терпелось выйти в новой куртке. Я надел куртку, вышел на улицу, прошёлся немного, но быстро озяб и вернулся домой. Пришлось ожидать потепления. Но на сердце была радость – у меня новая куртка!

           

*   *   *

            Проснулся я как-то пораньше. Была весна - апрель! От зимы и следов не осталось.  Вышел на крыльцо. Ярко светило солнце. Было тепло. И я как-то всем своим детским существом ощутил ласковость весны: и свежий необычайно пахнущий воздух, и тёплые лучи солнца. Мне показалось, что сам весенний воздух наполнен радостью, любовью, весёлым настроением, миром, добром. Так хорошо было на душе! А напротив дома, на скворечнике, распевал скворец, вытягивая свою головку к солнцу! Ему тоже было хорошо! Какое счастье!

 

*   *   *

            В детстве и солнце казалось ласковее, и лето теплее, и дни длиннее, да и вообще время было бесконечное. Это теперь, когда за пятьдесят, не то что дни и месяцы, а то и годы летят неумолимо быстро.

            Вышел я ранним ласковым утром в сад. Пробежав по прохладной, окропленной росой траве,  набрал яблок и, усевшись перед домом, стал есть. Восходящее солнце приятно грело лицо и грудь. А я с наслаждением ел яблоки и ни о чём не думал. Да и о чём мне было тогда думать. Детство! Хорошо мне тогда было, да и всё!

 

*   *   *

 

            Сварила мама на завтрак молочную лапшу и позвала меня. Взяв тарелку с лапшой, я вышел на крыльцо, сел на порожек, поставил перед собой тарелку и начал есть. Тут подбежал наш котёнок и стал из тарелки лакать лапшу. Так и ели вместе. Я - ложкой, он – языком, я – ложкой, он – языком. Увидел дядя Володя и отогнал котёнка. – Нельзя из одной тарелки есть с котёнком, - сказал он. Маленький я тогда был, не понимал этого, а вот запомнил этот случай. Как сейчас, вижу тарелку на порожке и котёнка.

 

*   *   *

 

            Угостил меня дядя Вася шоколадной конфетой. Побежал я в сад, сел в дальнем углу на траву  и стал разглядывать обёртку. Там были нарисованы разноцветные осенние листья. Хоть и лето было, а эти листья мне напомнили осень. И вот теперь, когда наступает осень, я, глядя на опавшие листья, вспоминаю дядю Васю и шоколадную конфетку.

            Откусил я половинку от конфеты, а остальную положил для мамы. Мама пришла с работы. Я угостил её конфетой. Она прикоснулась губами, сделав вид, что откусила и отдала конфету мне. Я увидел, что она не откусила конфету, но не удержался и доел её. А мама сказала: «Какая вкусная конфета!» А теперь вот прошло пятьдесят лет, а я всё жалею о том, что съел, надо было бы хоть половинку от того кусочка отдать маме.

 

*   *   *

 

            Приехали к нам гости из Москвы и привезли гостинцы. Тогда ведь всё самое вкусное только в Москве можно было купить. Угостили меня зефиром. Я впервые увидел и узнал, что такое зефир. Но мне не терпелось похвастаться друзьям. Да все так делали: как что-то вкусное появится, то бежали на улицу похвастаться. Вот и я выбежал с зефиром. Увидел ребят и к ним, а сам по дороге откусываю, чтобы осталось немного для показа, а то вдруг спросят откусить. А жалко ведь! Самому мало. А у нас тогда было принято просить так: - сорок восемь, половина просим. Но если успеешь сказать: - сорок один ем один, - то уже можешь не давать. Я тогда, на расстоянии крикнул, - сорок один, ем один. Когда подбежал, то у меня оставался совсем маленький кусочек, но друзья увидели, когда он уже отправлялся в рот. Кто-то спросил: - что это у тебя было? А я с важностью, проглотив сладкую слюну, ответил: - это зефир! - Ого! - А что это такое? А я и сам не знал, что это такое, слышал, что называли зефир.  Но очень вкусно было!

 

*   *   *

 

            В райцентре жили наши родственники. Однажды они приехали к нам в гости и привезли лимонад и коржики.  Тётя Лида работала в ресторане, там эти коржики выпекали. Я впервые ел коржики и запивал лимонадом. Было очень вкусно! Ну, очень вкусно! Этот вкус лимонада и коржика запомнился мне на всю жизнь. Став взрослым, я, при случае, всегда покупал коржик и лимонад, и вспоминал своё детство. И так было приятно от этих воспоминаний. Сейчас в нашем райцентре уже не производят лимонад и не выпекают такие коржики. А жаль! Очень жаль! Ведь вкусно же было!

 

*   *   *

 

            Наступила зима, а у меня не было лыж. А так хотелось кататься на лыжах – на своих лыжах, в любое время, когда захочешь. Но у родителей купить их не было возможности. Прошла зима, и я решил копить деньги на лыжи. Взял дощечку, прибил к ней банку из-под консервов, прорезал в банке отверстие, и получилась у меня копилка. Чтобы никто её не украл, я копилку подвесил под крыльцом. И всякий раз, если у меня появлялась монетка, я лез под крыльцо и опускал её в копилку. Узнав про копилку, мне родственники или знакомые родителей стали давать монетки, и копилка моя к зиме потяжелела. С наступлением холодов, я решил достать свой клад. Родители посчитали. Там, оказалось, пять рублей. Мы пошли с отцом в магазин покупать лыжи. Но этих денег хватило только на лыжи без палок. Обидно, конечно, было, так хотелось, чтобы лыжи были с палками, настоящими. Но папа меня успокоил: - «Я тебе палки сделаю». Так я на этих лыжах с самодельными палками и катался зимой всё своё оставшееся детство. Эти лыжи и сейчас лежат на чердаке сарая. Посмотришь на них и вспоминаешь: копилку, родителей, тех,  кто денежки давал в копилку, как катался на них в морозные зимние дни. Много чего вспоминаешь, глядя на лыжи!

 

*   *   *

 

            От нашего села до леса расстояние два километра, но я впервые увидел его, когда мне было лет девять. Тогда наши родители осенью ходили в лес сгребать на зиму колючки (так называют у нас листья сосны), чтобы топить печку. Вместе с колючками сгребали сосновые шишки и, упавшие, сухие ветви деревьев. Получалось неплохое топливо. И вот однажды родители, вместе с моими старшими братьями,  взяли и меня с собой. Было сухое осеннее утро. До леса мы шли пешком: по мосту через речку, потом – лугом, через деревню Заречье, а уж прямо за деревней и начинался лес. Мы оказались среди огромных сосен. Для взрослого человека сосны, как великаны, а для меня – маленького, тем более. Я смотрел вверх, на верхушки деревьев и, мне казалось, что они упираются прямо в небо, чуть ли не до облаков достают. Но по небу плыли облака, а за верхушки не цеплялись.

- Значит им до неба ещё далеко, - подумал я. Моё чутьё привлёк тогда необычный лесной запах: смолистый воздух, смешанный  с осенней свежестью, прелостью листьев и травы. Пахло грибами. Но я не знал тогда, что это грибной запах, я же впервые был в лесу. Родители и братья стали собирать колючки. Я тоже помогал: собирал сухие ветки и складывал в кучу. Папа крикнул: «Смотрите, змея!» Мы все побежали, но это был уж. Вот тут я тоже впервые увидел ужа. Потом мы обедали в лесу, расположившись прямо на земле. К вечеру возвращались домой. А у меня в голове повторялся весь прошедший день: мост, речка, луг, деревня Заречье, лес с его неповторимым запахом, колючками, травами, мхом  и ужом.

            Теперь, как только я попадаю в лес, как только я вдыхаю лесной воздух, то тут же вспоминаю тот далёкий – далёкий день, когда я впервые оказался в лесу. Всё вспоминаю: и речку, и луг, и родителей, и братьев, и как мы обедали в лесу, и ужа тоже и, кажется мне, что я снова дышу тем неповторимым воздухом того леса – из моего детства.

            Спасибо лесу, что он оставил в моей памяти на всю жизнь такие приятные воспоминания! 

 

*   *   *

 

            Однажды зимой вдруг пошёл дождь, да такой сильный. А наутро – мороз! Всё вокруг обледенело: и крыши домов, и деревья, и дорога, одним словом всё, что было мокрым. По улице было невозможно идти. Люди шли, даже и не шли, а скользили, и падали. Кто-то шёл с палочкой, кто-то на обувь надевал капроновый чулок (с чулком не было так скользко). В нашем селе магазины расположены выше, чем дорога. Люди не могли подойти к магазину. Поднимались чуть и скатывались вниз, поднимались и скатывались. Кто-то на четвереньках преодолевал подъём, кто-то с палочкой. А нам, пацанам, смешно было на всё это смотреть. Нам гололёд был ни почём. Мы садились на санки и, отталкиваясь палками, с вбитыми в торец гвоздиками, гоняли по льду. Занятия в школе в этот день отменили. Мы были рады этому! Нам было весело на улице! Теперь, когда на улице гололедица, я всегда вспоминаю тот день.

 

*   *   *

 

Н. Чербаев.      продолжение следует….

 

 

Назад к списку